Когда начали петь первую Всенощную в Предтеченском приделе из алтаря вылетели три бабочки. Хор мощно прозвучал под сводами храма. Когда последний раз здесь пели вечернюю службу? Две недели прошло как один день. Здесь невозможно не трудиться. Здесь все бегут скорее на свои рабочие места после перерыва на трапезу, все боятся не успеть что-либо сделать, все понимают, для чего и Кому все это. Ведомому Богу.

Всему на свете не хватает любви… В теплом приделе каждый кирпичик очищен любящими руками, и от того, что его любят — случаются чудеса.

Если встать лицом к храму и сделать назад  40 шагов, можно дойти до могилы звонаря Тимофея Григорьевича Пачкулёва. Его день рождения приходится на 5 августа. Впервые по нему отслужили панихиду с давних времен, и кажется, что он ждал этого момента; и не только он, но и все те, кто похоронен рядом на кладбище.

 Нина Лавровна

Через дорогу от храма, в нынешнем поле, располагался домик. Возле него был пруд, сейчас он сухой. В домике («теремке», так называли его местные) жили девушки-доярки. Они обслуживали скотный двор, находящийся через речку. Там жила Нина Лавровна, с трудом спустившаяся к нам со второго этажа полуразвалившегося бетонного дома в Новинском, кое-где с заколоченными досками окнами, обшарпанными потолками, дешевой мебелью. Она рассказала, как в 19 лет начала здесь работу, как некий Володька Соколов вытащил все иконы из храма (60-61 г, закрыта церковь в 1959), много икон, так, что ими был забит весь чулан. А потом вывез их, и никто не знает, куда дел, да и сам Володька уже давно помер где-то в Тверской области. Нина Лавровна сказала, что однажды на крыльцо «теремка» принесли скульптуру Христа из иконостаса, и она испугалась, что это живой человек, а потом, говорит, «Таскали, таскали Его, Иисуса Христа, а потом одна бабуля из Шелепихи схоронила Его».

Нина Лавровна немного помнит этот храм, а теперь уже и не дойти: ноги не ходят. Дочка и внучка — те ездят, а она лишь раз в день спускается во двор закрыть птицу, на большее не хватит сил. И она сидит с нами на скамеечке, рассказывает, что помнит, а потом мы уезжаем, а она остаётся сидеть. Вспоминаем, что забыли отдать иконочку, Батюшка возвращается и благословляет ее иконой св. прав. Алексия Мечева, и мы снова уезжаем. А она остается сидеть на лавочке, и долго-долго смотрит на иконочку, потом целует ее и прячет…

   Сторож

У храма в Советские годы был сторож: на колокольне жил ворон, его гнездо находится там и сейчас. Две женщины, тогда маленькие девочки (70-е годы), рассказывали нам, как хотелось им всегда пробраться на колокольню, как они боялись ворона и он прогонял их.

Возле задней калитки стояли дома священника и псаломщика. В доме псаломщика располагался фельдшерский пункт, а в священническом до 70-х годов жили потомки репрессированного отца Александра Тюльпанова, которые переехали затем в Некоуз.

Еще живо поколение людей, крестившихся и причащавшихся в этом храме в пятидесятые годы. Они помнят, как много народа было в храме, как всё блестело и сияло.

Одна из местных жительниц вспоминала, что шестилетней девочкой залезла в храм, в Никольский придел (61-62 гг), и увидела огромный Крест, метра 3,5. Обомлев, она вылезла обратно на улицу. Будучи уже подростком, она пошла купаться на пруд, находящийся недалеко от дороги на Колегаево, и увидела в нем тот самый Крест. С ужасом выскочила она оттуда и побежала домой. И больше никогда туда не ходила.

Все в один голос говорят о том, что те, кто участвовал в разорении храма в 90-х годах: жгли иконостас, выламывали решетки и кресты, — погибли недоброй смертью: разбились на машинах, мотоциклах, спились… «Бог поругаем не бывает», — говорят они.

В этом году нам принесли три фотографии иконостаса и храма.

Говорят, многие иконы  по домам разобрали, но старушки уже умерли, а их дома давно разграблены и исчезли старые иконы…

Впрочем, вернулась же в храм икона свт. Николая? Значит, есть надежда, что и другие вернутся! Храм живет потому, что служба совершается, потому, что храму нужен человек… Здесь в Колегаево всё растёт быстро, по каким-то своим Божественным законам…